Хочу предоставить вашему вниманию перевод письма архитектора Александра Леви.  Этот текст поможет вам получить представление о нравах, царивших в Палестине, до создания государства Израиль.  Рассказ от первого лица, как в письме!

Я хочу вам рассказать о, наверное, самом ярком договорном процессе из серии «тысяча и одна ночь», о процессе, в который меня втянули. О том, как эта «команда» попыталась сделать все, чтобы не заплатить мне за работу. Но самым интересным было следующее:

В 1922-м году уважаемый генеральный директор Еврейского Национального Фонда М. М. Усишкин обратился ко мне с просьбой построить для него еще один дом — в Иерусалиме. (А. Леви уже построил к этому времени для Усишкина дом в Тель-Авиве — ББ)

          Поэтому он послал ко мне своего младшего сына, (Шмуэль — который был одновременно и адвокатом Усишкина — ББ) с предложением — спроектировать его виллу, а затем возглавить строительную бригаду. Я несколько раз ездил в Иерусалим, где мы (с Усишкиным) во время длительных прогулок по принадлежащим ему обширным земельным владениям, выбрали подходящий участок земли в районе Рехавия.

          Я побывал и во «дворце», в котором проживала семья Усишкина в Иерусалиме, измерил все комнаты, мебель, выслушал пожелания «его превосходительства» и всех членов его семьи и вернулся работать в Тель-Авив. (под «дворцом» Леви подразумевает здание, построенное для королевы Августы-Виктории, в котором временно проживала семья Усишкина — ББ).

            После этого последовали бесконечные консультации и длительные прогулки вдоль моря (в Тель-Авиве-ББ), в ходе которых обсуждались самые мельчайшие подробности будущего объекта.

            Мы договаривались, обсуждали, решали юридические вопросы, опять договаривались, обходили кабинеты чиновников для разрешений, и, в конце концов, в самый разгар процесса, господин Усишкин уехал на конгресс в Карлсбад.

            А прямо перед этим отъездом мне поручили покрасить существующий дом, чтобы защитить его от воздействия соленого воздуха. (Речь о доме в Тель-Авиве, который стоит в нескольких десятках метров от моря-ББ)

            Вместо мой компании Усишкин предпочел нанять маляра как можно дешевле. Нанятому рабочему выделили для проживания небольшую комнату в доме поблизости в Яффо. (То есть маляра по просьбе Усишкина нанял Александр Леви – ББ)

            Но, уехав на три месяца в Карлсбад, Усишкин «забыл» заплатить маляру. Араб – владелец дома, где проживал рабочий, выселил того в кухню. Я просил «доченьку» Усишкина рассчитаться с маляром. (В доме в Тель-Авиве постоянно проживала дочь Менахема Усишкина, которую тот называл не иначе, как «доченька» — ББ)

— Без папы ничего решить не могу, — отвечала она.

Я ездил к адвокату Усишкина. Я послал телеграмму ему в Карлсбад. Но не получил ни ответ, ни денег.

В конце концов «папочка» Усишкин вернулся домой в роли «Большого Начальника» со множеством подарков от Еврейского Национального Фонда. Но, похоже, дела его шли не очень хорошо. И он остановил строительство (нового дома -ББ). Последовала еще одна поездка в Иерусалим. Я еще раз смотрел выбранный участок земли. Длительный разговор с начальником земельного отдела в Рехавии.

Посещение новой роскошной виллы этого самого начальника. «А подскажи, дорогой друг, как подешевле построить? Как добыть строительные материалы у арабов, но так, чтобы все думали, что это еврейские материалы? (неудобно уважаемому генеральному директору Еврейского Национального Фонда покупать строительные материалы у арабов). Как поменьше платить строителям?»

В итоге мы (Александр Леви и его компания «Кедем») получили его строительный контракт. Он у меня сохранился.

            Меня гоняли целый год. В начале 27-ого года могу честно сказать, что чувствую я себя плохо. У меня нет работы. Многие уезжают из страны. Кризис, в течение последнего года ничего не строится. Я написал Усишкину, и просил прислать мне хотя бы 25 лир за всю проведенную подготовительную работу, и извинился за эту просьбу. Это не было нетерпеливо. Конечно, лучше бы было промолчать.

Потом я написал второе письмо. На него был получен ответ:» Очень много, мой друг и сын, ты просишь. Могу тебе дать только 15 лир, при условии, что от остальной суммы ты откажешься. Это уже вымогательство. Что запрещено в цивилизованном мире”.

Мы договаривались на 150 лир за все – 50 лир за проектирование, 100 лир — за руководство строительством. Соглашение было подписано ровно год назад. Специальный курьер из Еврейского Национального Фонда передал это соглашение в строительный отдел иерусалимской мэрии.

Но я оказался в затруднительной ситуации. Обмен письмами, угрозы – неприятный процесс. Пришлось обратиться в суд.

Но! Членом президиума еврейского суда по решению спорных вопросов является достопочтенный М. М. Усишкин. Суд пригласил его на слушание дела в Тель-Авив. М. М. Усишкин в суд явиться отказался. «Всем известно, что я, М. М. Усишкин, живу в Иерусалиме«. И он требует переноса дела в Иерусалим.

Но адвоката против высокопоставленных лиц из израильского фонда у меня нет. Коллегия судей — все его друзья, большая часть из них — его подчиненные. Его адвокат — его сын, Шмуэль.

Последний акт этой пьесы. Слушанье дела. Выступает сын Усишкина — Шмуэль:

—  Во-первых, мой отец ничего не заказывал. Во-вторых, Леви сделал план, ничего не измерив, просто по-дружески. Он к нам часто на чашку чая приходил. В-третьих, это очень дорого. Нам нечем платить»

— И сколько вы хотите заплатить? – спрашивает судья.

— Ничего, совсем ничего. Мы ничего не заказывали и ничего не получили. Нам   предоставили неактуальные планы.

— Но вы ведь привлекли инспекторов (строительного отдела) и просили дать разрешение на постройку.

— Нет, это сделал Леви, мы здесь совсем не при чём, — возражает сын Усишкина

— Но здесь присутствует свидетель. Служащий, которого вы послали к Леви. Он должен был забрать у Леви план постройки и передать на рассмотрение инспектору, чтобы получить разрешение на постройку, — говорит судья.

— Нет, он был случайно в ТА!

— Но вот письмо Усишкина, где он предлагает Леви 15 лир. Он хотел эти деньги подарить Леви, раз он у него ничего не заказывал?

— Письмо от Усишкина? – переспрашивает сын.

— Да, от руки написанное, — удивляется судья.

— Уважаемый судья, — отвечает сын-адвокат — но письмо ведь от руки написано, не на пишущей машинке. Это почерк моего папы. Все деловые письма у нас на пишущей машинке печатаются. Поэтому это письмо не представляет никакой ценности.

В конце суд обязал его (Усишкина) выплатить мне 40 лир. Эти деньги я получил спустя несколько месяцев, когда я стал угрожать судебным приставом.

Получил ли тот маляр свои деньги? До сих пор не знаю.

Это самая интересная история, получившая общественный резонанс, из всех, тех, что я знаю.

Сердечно Ваш.

Архитектор Александр Леви.

Менахем Усишкин

 

семья Усишкиных — сидят Менахем слева и Шмуэль справа

 

 

Все будет лучше в лучшем из миров.

«Мон шер ами, моя дорогая…  чем ближе мы к завершению всего этого, тем меньше боимся. Я в поезде, дорогу переношу нормально. Друзья во время расставания обещали мне, что позаботятся о тебе.  Все будет лучше в лучшем из миров. До скорой встречи я надеюсь. Я не буду писать тебе до Рождества. Мои поздравления с твоим будущим днем рождения 25-го сентября. Целую тебя, моя дорогая.

Твой А… 25 августа 1942 год. Привет всем друзьям ТАМ.» 

                 Эту записку на французском языке, в конверте, подписанном вымышленным именем, Надя Штрассер-Левиполучила уже после своего дня рождения. Но ей не было важно ни имя, ни опоздание – это было единственное, и такое долгожданное известие от ее мужа, Александра Леви. И только спустя год она узнала, что ее любимый… талантливый архитектор, один из видных деятелей сионистского движения, погиб в печи Освенцима всего через три дня после того, как отправил эту записку. 

Александр Левиродился в Берлине, 21 декабря 1883 года. Его отец — Луи Леви был состоятельным промышленником, занимавшимся производством текстиля. После окончания гимназии в 1902 году, 19-летний Александр решил изучать архитектуру. Он уезжает в Будапешт, где в течение трех лет обучается в архитектурной школе, изучая архитектуру. Но он начинает обучение с изучения плотницкого дела, чтобы лучше понять, прочувствовать, как строятся дома. После окончания будапештской архитектурной школы он возвращается домой, где продолжает изучение архитектуры в берлинской школе до 1907 года. По окончании берлинской архитектурной школы он поступает на работу в одну из больших строительных фирм, где всего через пять лет становится ведущим архитектором. Во время работы в этой Леви знакомится с архитектором Бруно Таутом, к которому в дальнейшем относился не только как к более опытному коллеге, но и как к учителю. В 1911-м году Бруно Таут открывает собственную архитектурную компанию, и ряд проектов в Берлине выполняет в сотрудничестве с Александром Леви.

Кончается Первая Мировая война. В Германии начинается новая эпоха. Евреи Германии все больше и больше обращают свои взгляды на Восток, в Палестину. Александр Леви не остается в стороне и пишет ряд статей о сионизме, о евреях. На этой волне он знакомится в Берлине с Артуром Рупиным, с которым в дальнейшем у него складываются дружеские отношения. Рупин увлекает Александра Леви сионистскими идеями. Леви предлагает Рупину свою помощь в качестве архитектора — для строительства в Палестине. Он даже написал книгу «Строительство и жилье в Новой Палестине» — о том, каким, по его мнению, должен быть стандарт строительства в Палестине. В этой книге он предостерегал будущих архитекторов и строителей еврейского государства от слепого подражания европейским стилям, призывал к разработке принципиально новой концепции, основанной на ориентальной архитектуре. В ноябре 1912-го года Леви передает Рупину четыре различных проекта жилых домов, специально разработанных для жаркого климата. В 1913-м году одновременно с 11-м сионистским конгрессом в Вене, он предлагает провести выставку архитектуры для Палестины. Это предложение не находит большого количества откликов и Леви проводит выставку на собственные средства.
          В 1919-м году Александр Леви основывает компанию «Palastina-Baugesellschaft«, которая объединяет еврейских архитекторов и инженеров, проживающих в Европе. Основная цель компании — помочь становлению еврейского ишува (поселения — иврит) в Эрец Исраель. Леви и его компания предлагают большое количество разнообразных проектов для строительства в Тель-Авиве, Хайфе, Иерусалиме и других поселениях. Одновременно он продолжает работать над кардинальным изменением подхода к архитектуре в Европе. В это же время он публикует ряд монографий, в которых, например, описывает строительные проекты будущего. Среди этих проектов был и проект урбанистического центра — это единый комплекс, объединяющий железнодорожный вокзал, станцию метро, гостиницу и торгово-развлекательный центр. Лет на 50 опередил Александр Леви развитие архитектуры.

В том же 1919-м году Александр Леви встречается в Берлине с Ноемой Рамм(1871-1955), более известной под своим литературным псевдонимом «Надя». Надя родилась в России, в городке Стародуб, в состоятельной еврейской семье провинциальных интеллектуалов. Кроме нее, в семье было еще две младшие сестры – Александра и Мария. Александра была женой видного немецкого публициста Франца Пфемферта, а Мария вышла замуж за немецкого поэта-анархиста Карла Эйнштейна.  В 1908-м году Надя заканчивает венский университет и переезжает в Берлин, чтобы быть поближе к сестрам, где занимается переводами и пишет целую серию библиографических эссе о женщинах России.  В это же время она увлекается идеями феминизма и пишет ряд статей в защиту женской свободы и права выбора.  Еще в Вене Наоми-Надя выходит замуж за Иосифа Штрассера, однако брак был недолог. Надя родила от него сына — Алекса (Штрассер) который впоследствии стал известным в Англии режиссером. Потом Надя развелась, переехала сначала в Прагу, а затем в 1909-м году в Берлин, где работала литературным переводчиком. В Берлине Надя познакомилась с Александром Леви и в скором времени они поженились.

В 1920-м году Александр Леви и Надя переезжают в Палестину. Незадолго до переезда, он опубликовал свою книгу «Строительство и жилье в Новой Палестине», и это тоже побудило его принять непростое решение – самому строить Новую Палестину.

По прибытии в Тель-Авив Леви основал строительную компанию «КЕДЕМ» (Восток). Эта компания базировалась на той же идеологической платформе, что и созданная Александром Леви ранее в Берлине «Ассоциация Строителей Земли Израиля». 

Первым делом Леви преобразовал отель «Белла Виста» в Яффо, который он арендовал, в штаб-квартиру своей компании, в которую вошли отдел общественных работ, отдел архитектурного проектирования, отдел технического контроля, впервые созданный на предприятии строительной промышленности Палестины,  лаборатория для проверки местных и импортных строительных материалов, а также столярные и металлические мастерские. Кинозал бывшего отеля стал гостиной и выставочным пространством, а сотрудники компании занимали комнаты верхних этажей гостиницы. 

Первые проекты компании включали в себя строительство дорог в Тель-Авиве и строительство экспериментальной сельскохозяйственной станции возле первой еврейской гимназии «Герцелия» в 1921-м году, проект, инициированный Отто Варбургом.

Даже самый первый проект Александра Леви в Тель-Авиве, стал смелым экспериментом с современным восточным стилем. Его первым крупным частным заказным проектом была резиденция Менахема Усишкина(1863-1941), лидера сионистов и главы Еврейского национального фонда. Дизайн здания на перекрёстке улиц Алленби и Ха-Яркон является современной версией местного восточного стиля. Первоначально двухэтажное здание было оснащено остроконечными арочными окнами, разделенными тонкими колоннами, которые поднимались с первого этажа вверх. Леви также создаёт «приклеенный» к зданию закрытый балкон, типичный восточный элемент. Он заменил традиционный деревянный закрытый балкон (чердак – так называют на Востоке такой балкон) на балкон, сделанный из кирпича, и добавил полуэтаж на крыше здания.  Окончательный дизайн представлял собой современное европейское здание, содержащее местные восточные мотивы. Другая ранняя работа Леви, «Дом Шлоссберга» на улице Алленби. демонстрирует тот же синтез европейских и восточных элементов — двухэтажное здание со скошенной крышей и слуховыми окнами несет большие восточные окна в форме замочных скважин, похожие на ниши на фасаде здания еврейской гимназии «Герцлия» или окна мечети «Хасан Бек» возле Яффо.

Еще одним примером ранних экспериментов Александра Леви в попытке сочетании европейского стиля с восточным колоритом является дом, который был построен по заказу тель-авивского предпринимателя Акивы Альфесана улице Бальфур № 4 в 1922-м году. Здание сохраняет классическую европейскую симметрию стиля модерн, но украшено восточными остроконечными арками, которые идеально «вписаны» в проект. 

В это же время начинается сотрудничество между преподавателями и студентами иерусалимской художественной школой «Бецалель» и архитекторами Тель-Авива.  Александр Леви был приглашен принять участие в выставке архитектуры Тель-Авива в 1924-м году в Иерусалиме. Одной из целей выставки было поощрение использования художественной керамической плитки, которую создавали в своей мастерской студенты школы, в тель-авивских проектах. Это событие также способствовало развитию личных отношений между Александром Леви и руководителем школы «Бецалель» Борисом Шацем. С этого момента они подружились и всю дальнейшую жизнь переписывались друг с другом.  Несмотря на тесные отношения с Шацем, вдохновение Леви, основанное на идеях школы «Бецалель» проявилось только в его ранних замыслах (Дом Усишкина и дом Шлоссберга).

По иронии судьбы Леви, который отвергал эклектику и выступал против «фасадных художников», стал одним из самых эклектичных архитекторов в Тель-Авиве. Он спроектировал дом Кляйслерана улице Алленби как неоклассическое здание, украшенное пилястрами, цементными рельефами и даже греческими метопами, и триглифами. В доме Лифшицана улице Алленби 52, Леви сохранил классическую традицию рустифицированного камня на первом этаже, и добавил классические лепные украшения по всему фасаду. В том же 1924-м году Леви спроектировал дом Усишкина в современном восточном стиле, а в доме Шлоссберга он «прикрепил» восточные арки к вполне европейскому зданию.

Наивысший интерес к эклектическим тенденциям в архитектуре Тель-Авива в середине 1920-х годов лучшим образом виден в самом экзотическом здании, которое Леви спроектировал для Морриса Блохана пересечении трех улиц: Нахмани, Мелчет и Монтефиори. Трехэтажное здание было построено в форме треугольника с арочными крыльцами на каждом этаже. Ступенчатая крыша в передней части здания и дала ему название — «Пагода».

После приезда в Тель-Авив в 1920 году Леви попытался восстановить движение, которое он возглавлял в Берлине, и своей деятельностью он попытался воплотить в жизнь свои идеи, представленные в его книге. После нескольких, неудачных с экономической точки зрения, проектов компании «Кедем», Леви начал испытывать финансовые трудности и постепенно стал менять свои собственные идеальные архитектурные решения. Влияние этого раннего денежного затруднения можно увидеть в его рекламе, опубликованной в газете «Ха-Арец» в 1927-м году: «Тот, кто хочет вкладывать деньги в целях получения достойной прибыли, должен построить дома в Тель-Авиве спроектированные архитектором Александром Леви, автором книга «Строительство и жилье в Новой Палестине». В этой рекламе Леви отходит от своего идеалистического подхода к строительству в Палестине и пытается убедить потенциальных клиентов начать строительство для инвестиций. Иллюстрация простого функционального здания в этой рекламе не была типичным дизайном для зданий Леви в Тель-Авиве в то время. Большинство проектов Леви были чрезвычайно эклектичными, за исключением реконструкции дома Элиавзонав 1924 году на бульваре Ротшильда 7.

В 1925 году, в том же году, когда Александр Леви спроектировал одно из самых ярких и живописных зданий в Тель-Авиве, дом Блоха, он подверг резкой критике состояние городской архитектуры:

«Сейчас нам нужна система, а не временность. Тель-Авив должен превратиться в город, органическое строение, а не хаос улиц и зданий. Тель-Авив также должен стать городом Земли Израиля, а не новым Пинском [городом в Беларуси] … Даже величайший друг Тель-Авива не сможет утверждать, что строительство города было основано на серьезном принцип. На обширной территории города нет ни одной даже маленькой улицы, которую можно считать рациональной.»

Заявление Леви о хаотичном и иррациональном архитектурном проектировании Тель-Авива является еще одним примером разрыва между его желаемыми идеальными концепциями и мрачной реальностью его неспособности поднять городское строительство на профессиональный, более продвинутый уровень. Артур Рупин, который следил за развитием Тель-Авива с самого начала, также подверг критике состояние города в течение 1920-х годов. В 1922 году Рупин предупредил, что отсутствие экономического развития замедлит рост города: «Люди строят и строят, но, в целом, арендная плата может взиматься с домов только в том случае, если сами жильцы имеют доход. Где взять деньги на производственные предприятия! Это вопрос, который постоянно повторяется». 

Два года спустя, в 1924 году, Рупин сообщил об «огромных темпах роста! И новые дома все еще строятся все время».  Но он по-прежнему настаивал на том, что «доходы населения не будут расти такими же темпами, однако и это порождает нездоровую экономическую ситуацию». 

В апреле 1925 года Рупин участвовал во встрече в Тель-Авиве с видными сионистскими лидерами, в том числе с президентом сионистского конгресса Хаимом Вейцманом. Рупин выступил с докладом о состоянии экономики, а затем написал: «Очень жаль, что, когда дело доходит до экономических вопросов, наши ведущие сионистские деятели настолько поверхностны и некомпетентны. Я страдал от этого на всех конгрессах и надеялся, что в Палестине будет лучше, но продолжается то же самое». Критика Леви и Рупина перекликается с их послевоенной обеспокоенностью по поводу разрыва между строительством зданий и экономическим развитием, выраженного в книге Леви, в главе о дебатах между Рупином и Трич.

Несмотря на относительно успешную карьеру в начале 1920-х годов, из-за снижения темпов строительства в Тель-Авиве в конце 1920-х годов, Леви начинает испытывать финансовые трудности. В одном из писем Нади Штрассер младшей сестре в Берлин, она жалуется, что самый важный заказчик Александра вот уже несколько лет не платит ему за проект. Я полагаю, что речь идет о проекте дома Менахема Усишкина в Иерусалиме. Леви создал два абсолютно разных проекта этого дома, но, из-за своих материальных проблем, Усишкин не смог оплатить его работу и строительство было заморожено. К идее нового дома Усишкин вернулся лишь в 1931-м году. Новый дом (на улице Усишкин 7) проектировал архитектор Рихард Кауфман.

Очень мало архитектурных новшеств и идей, предложенных Леви в своей книге, были реализованы в Тель-Авиве, и все реализации были выполнены другими архитекторами. Есть много общего между карьерой Александра Леви как сиониста, архитектора и теоретика, и карьерой инженера Иосифа Тишлера. Оба познакомились с сионизмом в начале своей карьеры, оба написали теоретические предложения по строительству в Палестине, и оба переехали в Тель-Авив в том же 1920 году. Тишлер переехал в Вену после Первой мировой войны, где увлекся идеями движения религиозного сионизма, которым руководил Хаим Йехиэль Меир Шапиро, раввин Дрогобыча. Иосиф Тишлер присоединился к организации, созданной этим движением — Ассоциации поселений Израиля, и в 1919 году был назначен ее секретарем. Тишлер опубликовал теоретический план для создания еврейского поселения Палестины, который охватывал и некоторые вопросы, уже поднимаемые Александром Леви в его книге. Как и Леви, он предсказал массовую волну иммиграции евреев в Палестину после войны, и необходимость поиска подходящих решений жилищным проблем. В то время как предложение Леви было сосредоточено на строительстве недорогих и быстрых жилых помещений, сужаясь до жилищной единицы или группы таких жилищ, Тишлер, вдохновленный концепцией города-сада Эбенезера Говарда, расширил сферу охвата до регионального и городского планирования.

В отличие от Леви, Тишлер смог реализовать некоторые из своих теорий в Палестине, в том числе и некоторые проекты, аналогичные проектам Леви. Одним из проектов Тишлера в 1921 году была попытка построить недорогой небольшой дом, построенный из пустотелых цементных блоков(итунг), и он напоминал проект Леви, описанный в его книге как «дом III».

Тишлер также построил 20 небольших домов для рабочего класса в тель-авивском районе Керем Тайманим (Виноградник Йеменитов)в 1922-23 годах. Но еще в 1913-м году Александр Леви уже предлагал сионистской организации небольшие и недорогие дома для новых йеменских еврейских иммигрантов, и в своей книге он предсказал пожелания йеменских евреев поселиться в небольших недорогих, но отдельных жилищах в Палестине. 

Архитектор Александр Барвальд в 1912 году тоже предложил свою собственную версию базовых единиц для еврейских иммигрантов из Йемена. В то время как предложение Барвальда базировалось на местном, восточном стиле, план Тишлера был полностью функциональным и напоминал проект Леви «дом I типа». 

Единственный проект небольшого скромного дома был построен архитектором из Тель-Авива Иосифом Берлином в районе Бейт Ха-Керем в Иерусалиме в 1922-23 годах. Он был спроектирован как стандартный типовой дом с целью массового производства большего количества единиц жилья, но, к сожалению, так и остался единственным.

Йосиф Тишлер также спроектировал жилищный комплекс в Тель-Авиве, который был концептуально похож на теоретический план Леви для садового пригорода в Хайфе. Оба дизайна заимствовали элементы из идеи города-сада, хотя ни один из них не представлял полную реализацию такой модели. В 1921 году Англо-Палестинская Компания(АПАК) по рекомендации Артура Рупина поручила Тишлеру спроектировать жилой комплекс для сотрудников компании. Тишлер расположил десять единиц в U-образной форме вдоль тупиковой улицы, с тремя отдельно стоящими домами на одну семью на каждой стороне улицы, и четырьмя многосемейными домами в конце улицы. Посередине и на задних дворах этих домов было предусмотрено много зеленых насаждений. Стиль домов с зубчатыми стенами или зубцами на вершине был типичен для дизайна Тишлера в начале 1920-х годов, и он идентичен стилю домов в плане Вильгельма Штясногодля города-сада Ахузат-Байт(будущий Тель-Авив).

Архитектор Иосиф Берлин реализовал один из первых строительных проектов в Тель-Авиве, основанный на принципе стандартизации, основной концепции теоретического плана Леви. В районе «Членов А» Берлин спроектировал одноэтажный и двухэтажные жилые блоки. Все блоки были построены по одному и тому же плану, который включал гостиную, две спальни, кухню и ванную комнату. Берлин также построил внешнюю лестницу ведущую на крышу этих квартир, позволявшую использовать дополнительное пространство крыши ка полезную площадь. Использование внешних лестниц в качестве полезного элемента, учитывая местный климат, также было одобрено Леви в его публикации.

Идея Леви построить временное жилье для репатриантов на начальном этапе поселения или в чрезвычайных ситуациях была реализована в Тель-Авиве в начале 1920-х годов. Молодые репатрианты во время Третьей алии (1919-1923 гг.) некоторое время жили в палатках прямо на городских пляжах. После беспорядков в Яффе в мае 1921-го года многие евреи бежали из этого города в Тель-Авив. Самые малоимущие из них были размещены во временных бараках. Эти временные жилища не были разработаны систематически, как те, которые Леви предложил в своей публикации. Это была скорее реализация низкокачественных хижин, построенных из недорогих и неподходящих строительных материалов, таких как металл, картон и древесина, которые превратили такие кварталы в трущобы.

Идея Леви построить временные жилые помещения, которые впоследствии можно будет реконструировать, увеличить и использовать для других функций, является рискованной концепцией, поскольку у таких жилых домов было невозможно предсказать выносливость и срок службы. Колоссальный провал такой реализации последовал за массовой иммиграцией в Израиль в 1950-х годах, когда более двухсот тысяч новых иммигрантов были размещены примерно в 125 поселениях с импровизированным временным жильем (Маабарот), которые постепенно были превращены в постоянные жилища и, естественно, превратились в захудалые районы. 

Леви полагал, что поселенцы из рабочего класса заслуживают, чтобы их разместили в предпочтительном варианте рядных или сгруппированных домов, и тот факт, что он нигде не упоминает многоквартирные дома как решение проблемы, означает, что он действительно не любил такой дизайн. Решение Леви состояло в частичной адаптации концепции города-сада или пригородного сада, что повысило жилищные условия рабочего класса, в то время как массовое жилье в многоэтажных жилых домах было бы переполнено и могло потенциально превратиться в трущобу. Вопреки этому Тель-Авив уже в 1930-х годах предлагал массовые жилые комплексы в виде многоквартирных домов-общежитий. 

В 1930-х годах в Тель-Авиве было построено восемь комплексов кооперативного жилья, и все они были построены из многоквартирных домов. В 1950-х годах было построено массовое государственное жилье без излишеств, но все еще было много людей. Эти непосредственные архитектурные ответы должны были вместить огромный наплыв иммигрантов и ветеранов в формате «Шикун» (многоквартирный дом). В квартале Яд-Элиагу, вдоль главной улицы длиной 2,5 км, были построены сотни идентичных жилых домов. Широкое повторение таких многоквартирных домов создавало однообразие в облике окрестностей и психологически уменьшало индивидуализм арендаторов. Кроме того, большинство квартир были очень маленькими (гостиная, спальня и кухня), так что впоследствии многие квартиры были изменены, и к ним добавилось больше комнат, что привело к неравномерному дизайну и серьезному ухудшению общей эстетики.

Еще одна идея Леви — производство сборного дома, который был бы экономичным, транспортабельным и быстро возводимым, также оказалась провальной и имела минимальное воплощение в Тель-Авиве. В начале 30-х годов в городе было построено только одно сборное здание. Это был медный дом, который был импортирован из Германии и установлен на бульваре Ротшильда, номер 120. Дом был изготовлен компанией «Aron Hirsch & Son» в Эберсвальде, Германия. Наружные стены сборных домов Хирша были сделаны из меди, а изоляция между внешней стеной и внутренними стенами была сделана из алюминиевой фольги. В 1931 году компания Хиршананяла Вальтера Гропиуса, бывшего директора знаменитой школы «Баухауз», для улучшения существующих моделей, и он заменил некоторые материалы и переделал несколько проектов для улучшения их дизайна и климатических характеристик. Когда нацистская партия захватила Германию в 1933 году, Хирш разработал несколько прототипов медных домов, которые были предназначены для рынка Палестины, особенно с учетом климатических условий. Хирш опубликовал каталог с моделями этих домов, которые назывались «Хайфа», «Иерусалим», «Тель-Авив», «Шарон» и «Ливан» — по названиям тех регионов, для которых они предназначались. Этот каталог он распространял в Германии и Австрии, пытаясь представить проекты, в первую очередь, тем немецким евреям, которые намеревались переехать в Палестину из-за нестабильной политической ситуации. Около четырнадцати медных домов были отправлены в Хайфу в 1934 году, и один из них и был перевезен в Тель-Авив и собран на бульваре Ротшильд. Медный дом в Тель-Авиве, внешние стены которого были позже покрыты штукатуркой, вероятно, является моделью «Хайфы», в которой использованы мотивы немецкого загородного дома.

Александр Леви никогда не скрывал имена тех, кто вдохновлял его на «революцию в архитектуре». Архитектор Эрих Лейзер, вдохновивший Леви на первые попытки стандартизации в строительной промышленности, покинул Германию в 1937 году и поселился в Сан-Пауло, Бразилия. В изгнании он продолжал сосредотачиваться на методах недорогого жилья и решениях проблемного современного города. В 1950 году он вернулся в Гамбург, Германия, где снова участвовал в городской и жилищной политике города. Лейзер также продолжил свой гуманитарный подход, учредив благотворительную организацию, чтобы помочь малоимущим семьям, обеспечивая их мебелью и предметами домашнего обихода. Он разработал много архитектурных проектов в Германии, Греции, Швеции, Италии, Югославии, Чехословакии и Соединенных Штатах. Лейзер умер в Гамбурге в 1968 году.

Еще один знаменитый немецкий архитектор Питер Беренс, которым Леви восхищался и вдохновлялся, был отозван в Германию в 1936 году из Венской академии изящных искусств для преподавания в Прусской академии художеств при одобрении Гитлера. Беренс участвовал в работе над великим градостроительным планом Гитлера в Берлине и работал под руководством главного нацистского архитектора Альберта Шпеера. Беренс умер от сердечного приступа в отеле Bristol в Берлине в 1940 году.

Еще немецкий архитектор Пауль Шульце-Наумбург, которого Леви высоко оценил в своей книге за новаторские концепции обустройства домов, стал выдающимся нацистским архитектором и художником. Шульце-Наумбург убедил Гитлера отказаться от современной архитектуры и адаптировать классический и средневековый дизайн. Он умер в Йене, Германия, в 1949 году.

Однако жизнь Александра Леви в Палестине складывалась не так удачно, как ему хотелось бы.   Он мечтал заниматься научно-исследовательской работой, а приходилось просто заниматься ремеслом, чтобы заработать на жизнь. Он мечтал строить красиво и качественно, а большинство клиентов искали простоту и дешевизну. И все это все больше и больше ввергало его депрессию на почве экономических проблем.

 Наконец, окончательно разочаровавшись в идеях строительства сионизма «в отдельно взятой стране» вынудило его продать и последний его дом на улице Алленби 47 (на углу с улицей Черняховского), и вернуться в 1927 году в Берлин. Там он изменил фамилию на Ли(Lee) и создал новую строительную компанию LeeKleinhausbau. Эта компания специализировалась на строительстве компактных жилых домов, в свое время предложенных Леви для строительства в Палестине. За время работы в этой компании – до 1932 года – Леви создал многочисленные проекты жилых и производственных зданий, вокзалы, театр, в том числе и несколько зданий, построенных за пределами Германии. Кроме того, в это период он сотрудничал и с другими архитекторами. Один из самых известных проектов Александра Леви в этот «берлинский период» — реставрация здания самого большого универмага Европы – «KaDeWe».

История этого знаменитого универмага началась в далеком 1905-м году. Тогда еврейский коммерсант Адольф Яндорф, владевший к тому моменту пятью другими простыми универмагами, решил создать нечто роскошное, для городской элиты. Авантюрная идея была воплощена в жизнь и 27-го марта 1907-го года Kaufhaus des Westeили, как говорят берлинцы КаДеВе, распахнул свои двери на площади Виттенбергплац. Нанятый коммерсантом архитектор Иоганн Эмиль Шаудтсоздал 5-этажное здание в стиле неоклассицизма. KaDeWe, представил покупателям огромный выбор товаров со всего мира — включая множество продуктов, которые были редкими или совершенно неизвестными для немецких клиентов. В модном ассортименте представлены творения последних парижских показов, а в отделе питания можно полюбоваться экзотическими фруктами южного моря. Кроме того, склад предлагал эксклюзивные услуги, например, библиотека и почти два десятка лифтов. В 1927-м году универмаг перешел в собственность компании Hertie. Новые владельцы решили достроить здание до семи этажей. Проектирование было поручено архитектурному бюро Иоганна Эмиля Шаудта и Харальда Стреминга, с которым начал работать Александр Леви. Участие в столь значимом проекте очень повлияло на авторитет вернувшегося архитектора и принесло ему новые заказы.
                В 1933-м году, с приходом к власти нацистов у еврейских архитекторов Германии начинаются серьезные проблемы. Профессия архитектора вносится в список профессий, «нежелательных» для евреев. Многие архитекторы-евреи Германии уезжают в США, в Палестину. В это время Александр Леви получает приглашение от приятеля, парижского банкира, и вместе с женой переезжает жить в Париж. Там он больше занимался научной работой, чем строительством, а также продолжал заниматься сионистской деятельностью. В частности, он написал книгу «Мы, евреи«, в которой собрал все достижения еврейского народа с древних времен и до наших дней. 

В 1939 году его, как подданного Германии, по наводке соседей-французов, арестовала полиция и передало в Гестапо. После непродолжительного ареста Леви был отправлен в концентрационный лагерь «Камп де Франсильон». Затем следует пересылка в лагеря «Сепой», «Ле Милль», «Камп де Гурс» (это было нормой по отношению к евреям в вишистской Франции – перекидывать их из лагеря в лагерь, чтобы не дать возможность связаться с внешним миром). Последним в этой издевательской цепи стал лагерь «Камп Де Ное». Находясь в этом лагере, Александр Леви подает прошение о предоставлении ему убежища в Соединённых Штатах Америки. Лагерь «Камп Де Ное», как и все предыдущие, не был лагерем смерти. Там были магазины, бани, почта. И Леви надеялся, что переждет это трудное время до получения визы в США. Но бюрократическая машина, столь не любимая Леви, вновь сыграла с ним злую шутку. 25-го августа 1942-го года, так и не дождавшись ответа от правительства США, он был отправлен в Освенцим, где погиб 28-го августа (по некоторым данным – 31-го августа).

Надя Штрассер, благодаря своему русскому происхождению смогла получить французское гражданство и пережила Катастрофу.  В 1948 году она переезжает в Лондон, где, с помощью сестры, знакомится с американским анархистом Рудольфом Рокером. Рокер предлагает ей написать роман о ее жизни, и перевести его на немецкий и на идиш. Роман так и не был опубликован, но фрагмент текста этого романа, и переписка Нади с Рокером сейчас находятся в коллекции Международного института социальной истории в Амстердаме. Рабочее название романа «От этапа к этапу». В романе Штрассер рассказывает в слегка завуалированной форме о своей молодости. Главная романа героиня — Надежда Осиповна, а место рождения — Новодуб (вместо Стародуб). Сохранилось только 176 страниц, которые Штрассер отправила Рокеру с исправлениями, остальные считаются утерянными. Именно в этом романе Надя Штрассер и рассказывает о знакомстве с Александром Леви и о их «тель-авивском» периоде.

В 1951 году Надя Штрассер вернулась в Берлин, где еще жила ее сестра. В 1955 году она умерла и была похоронена на еврейском кладбище Хеерштрассе в Шарлоттенбурге, Берлин. Ее сестра Мария была похоронена в той же могиле в 1975 году. Детей у Нади и Александра Леви не было, и, к сожалению, на этом история одного из самых интересных тель-авивских архитекторов трагически заканчивается.

И все-таки тель-авивский период Александра Леви ни в коем случае нельзя считать поражением. В конце концов, его опережающие время концепции были реализованы более широко после его отъезда из Тель-Авива новым поколением молодых и одухотворенных архитекторов. В начале 1930-х годов Арье Шарон (1900-1984) вернулся в Тель-Авив из Германии после обучения в школе «Баухауз» в Дессау у Вальтера Гропиуса и Ханнеса Мейера; Зеев Рехтер (1899-1960) вернулся из учебы во Франции под влиянием Ле Корбюзье; и Иосиф Нойфельд (1899-1980) вернулся в Тель-Авив после работы в офисе Эриха Мендельсона в Берлине и Бруно Таута в Москве. Эти три архитектора и другие, присоединившиеся к ним, применили международный стиль в городе Тель-Авив. Они были мотивированы идеей, что в то же время современная архитектура считалась «вырожденной» нацистским режимом, она процветала в еврейском государстве.

За недолгие годы проживания в Эрец Исраель Александр Леви спроектировал около 60 зданий и построил несколько десятков из них. Не вся информация об этих зданиях сохранилась и вот хронологический список, восстановленный мною по крупицам, найденным в различных архивах Израиля и Германии: 

1921 год 

1. Сельскохозяйственная исследовательская лаборатория Ицхака Вулкани на улице Ахад Хаам 11, (при гимназии «Герцелия»)
   
   

1921-1922 год

• Дом Идельзак-Нурок, улица Алленби 54. Иногда этот дом называют по фамилии подрядчика Шлосберга, который его строил, так как долгие годы табличка с его именем висела над входом в дом. Этот дом тоже был построен эклектичном стиле по заказу двух совладельцев – Аба Идельзак и Шломо Нурок. Оба они основали компанию, которая занималась строительством и эксплуатацией зданий, построенных инвесторами, живущими за границей. Эдна – дочь Шломо Нурика, рассказывала, что до 1934-го года в здании располагалась городская школа для девочек. В 34-м года дом был переделан под жилые квартиры, а на первом этаже располагалось кафе «Атара». Специально для этого кафе архитектор Заки Шалуш полностью переделал наземный этаж. В годы Второй Мировой войны в здании находилась гостиница «Виктория».

В 1932 году городская комиссия решила, что ширина улицы Алленби должна быть 24 метра, а линия фасада зданий должна находиться на расстоянии 12 метров от центра улицы. В связи с эти решением, были переделаны дороги и тротуары. Таким образом стоящий в немного в глубине дом Идельзак потерял свою «интимность», став слишком близким к проезжей части. Да и владельцам кафе пришлось сначала убрать столики с улицы, а потом и вовсе перенести кафе в здание гостиницы «Бен-Нахум» на углу улиц Ротшильд и Алленби.

В 1951 году главный инженер города Амияз объявил здание слишком опасным и запретил его эксплуатацию. А жаль

.                      

1922 год 

• дом доктора Акивы Альфаси, улица Бальфур 4
• дом Леи Больде, улице Бялик 3.  Семья Больде приехала в Палестину в 1912-м году и поселилась в Неве-Цедеке. Перед самой революцией супруг Леи, владевший меховым салоном в Москве, вернулся в Россию, чтобы окончательно закрыть свой магазин и навсегда переехать в Палестину. В Москве он заболел и скончался. Лея осталась одна с тремя детьми. Она приобрела земельный участок на улице Гиват Бецалель (сегодня – улица Бялик) и построила дом по проекту Александра Леви. Когда материальное положение госпожи Больде ухудшилось, она открыла на первом этаже рентгеновскую лабораторию, услугами которой пользовались все врачи города.
• дом Абрамсон – улица Нахалат Биньямин 6

1922-1923 год 

• «Дом-Корабль» Леона Хензеля на улице Алленби 44, угол Йона Ха-Нави. Это здание долгое время (до его перестройки в 30-х годах) считалось одним из символов улицы Алленби. Знаменитый художник Рувен Рубин в 1929 году запечатлел его на своей картине «Кит, пожирающий Йону».  В 1933 году художник Хаим Гликсберг также использовал это здание, как фон для портрета Хаима Нахмана Бялика. И когда его спросили – почему именно это здание, он ответил, что «дом-корабль, это самое тель-авивское здание в Тель-Авиве».   Леон Хензель заказал этот дом как жилой многоквартирный, для сдачи в наем. Но в тридцатые годы, поддавшись общему увлечению архитектурным стилем «баухауз», он сделал капитальный ремонт здания, переделав и фасад, и внутреннюю часть дома. После этого ремонта дом утратил свою оригинальность, став похожим на десятки других тель-авивских домов. Кроме того, устав от жильцов, Хензель сдал весь дом под офисы и сам тоже переехал в более тихий район города. 
• Алленби 50
• Второй дом Шлосберга – Алленби 52. В архивных документах тельавивского муниципалитета не указано имя архитектора, построившего этот дом.  Но три дома подряд – Алленби 50, 52 и 54 были построены одним подрядчиком — Шлосбергом, причем у двух их них один заказчик – компания Идельзак и Нурок.  В архитектуре домов очень много однотипных элементов, сделанных в одном стиле, и все это наводит на мысль, что все три построены одним и тем же архитектором – Александром Леви.  В первые годы после постройки в здании находился офис Идельзак и Нурок, потом дом был переделан в жилое здание. 

1924 год 

• Дом самого Александра Леви, на улице Иехуда Халеви 7. В этом доме архитектор прожил 3 года и здесь был его главный рабочий кабинет до переезда на бульвар Ротшильд
• Дом Лифшица — улица Алленби 46 угол Геула
• Дом «Адмиралтейства» на улице Алленби 11 – дом был построен по заказу Эмануэля Тувима, одного из основоположников развития морских видов спорта в Израиле. В этом здании на протяжении многих лет также работал популярный бар «Мартеф ришон» (первый подвал)
• Дом Коена на улице Бренер 17
• Реконструкция домов Элиавзон и Бергер на углу Ротшлильд и Герцль.
  
  

1925 год 

1. Дом Усишкина на улице Алленби 7, угол Ха-Яркон 52. На самом деле «железный человек» Менахем Усишкин не жил в этом здании, здесь был только тель-авивский офис организации Керен Каемет Ле Исраель, председателем которой он являлся. Сам Усишкин жил в Иерусалиме. Первоначально дом был двухэтажным, но в 30-х годах архитектор Иосиф Манор достроил еще один этаж по просьбе дочери Усишкина – Рахели Буденхаймер, которой Усишкина передал права на владение домом.
2. Здание банка «Америка-Палестина» по улице Герцль 15. Это трехэтажное здание, к сожалению, не сохранившееся, Александр Леви проектировал одновременно с домом-«Пагодой», так как заказчик у них был один – Морис Давид Блох, учредитель этого банка. Сам банк занимал второй и третий этажи, а на первом долгое время находилась фотолаборатория братьев Элиягу. В более позднее время здесь находилась контора вербовки в «Еврейские батальоны» — подразделения палестинских евреев в составе британской армии.
3. Дом братьев Шлуш, бульвар Ротшильд 68. Здание было построено по заказу братьев Иосифа-Элиягу и Авраама-Хаима Шлушей для их дочерей перед свадьбой. На первом этаже жила Симха – дочь Авраама-Хаима Шлуша, а на втором – Юдит, дочь Иосифа-Элиягу. Позже внук Авраама рассказывал, что его мама часто приходила на строительство, чтобы проверить как работают арабские рабочие, строившие дом. И арабы очень нервничали из-за недоверия и говорили ей:» Вы должны нам доверять – мы строим очень крепко, ведь скоро и здесь будет революция, как в России и этот дом перейдет в наши руки»
4. Дом Мориса Давида Блоха — «Пагода», Монтифиори 43 на площади короля Альберта. Сегодня это самый известный дом Александра Леви. А ведь так было не всегда. В 1935 году в доме был смонтирован первый в Тель-Авиве пассажирский лифт, своего рода клеть, которая находится между лестничными пролетами. Лифт установил молодой инженер-электрик, репатриант из Южной Африки, Иегуда Гезунтхайм. Шахту лифта проектировал и строилинженер Якоб Оренштейн.

В тот же год в доме была установлена центральная система отопления, которая заменила дровяное отопление, которая служила 10 лет для отопления дома и подогрева воды.

В доме было три этажа. На первом жили родственники Блоха. В дальнейшем там жил заведующий редакции газеты «Ха-Арец» Шаблов. Овдовевший к тому времени Морис Блох проживал на втором этаже, в южном крыле, окна которого выходили на улицу Монтефиори. 

      На балконе Блох имел обыкновение вывешивать три   флага: США, Великобритании и Сионистской организации. На том же этаже проживала сиделка, которая ухаживала за ним. При продаже дома Блох поставил условие, что она сможет жить в этот доме до конца своих дней. В 30-х годах на третьем этаже здания разместилось польское консульство. Консул, доктор Дов Хаузнер (отец Гидеона Хаузнера, прокурора на судебном процессе Эйхмана) жил там же, в другом крыле здания. Тогда на крыше здания поставили флюгер в виде петуха, символизирующий правительство Ю. Пилсудского. По окончании войны жители консульства покинули дом. После них здесь поселились две семьи: семья доктора Хаята, который был пластическим хирургом и семья доктора Вольфа, одна из дочерей которого вышла замуж за промышленника Стефа Вертхаймера.

Кроме трёх этажей имелся также двор, в котором в 1937 году Мендель Штейнер открыл цветочный магазин. И был также погреб, который служил бомбоубежищем во Вторую мировую войну. В 1942 Блох скончался, флаги были убраны, дом поменял хозяев. В нём появились маленькие конторы и мастерские. И «Дом грёз» начал приходить в упадок. В 60-е годы госпоже Мандельбаум, которая проживала на первом этаже, позволили разместить синагогу в своей квартире. Госпожа Мандельбаум была последней из жильцов, проживающих в 2000 году.

Здание пришло в упадочное состояние и в 90-х было выкуплено известным тель-авивским строительным подрядчиком Яковом Пеледом за 6 миллионов долларов. В последующие годы оно оставалось в том же состоянии (у подрядчика не было денег на реконструкцию), пока его не выкупил шведский бизнесмен-миллиардер Роберт Вилл. Он вложил в реконструкцию около 90 миллионов долларов и превратил его в шикарную виллу в центре города. В доме 4 этажа. В подвале был создан кинозал, винный погреб и технический отсек огромных размеров (полностью компьютеризированный), который управляет всеми системами дома. На первом этаже — бассейн и массажный салон. Хозяин не живёт весь год в своём доме. Обычно он приезжает зимой, на Рождество. Когда он находится в Израиле, вывешиваются шведский и израильский флаги. Во все остальное время в доме проживает еврейская семья, которая ответственна за поддержание чистоты и исправности дома.

В архиве Александра Леви, хранящемся сегодня в Сионистском центре в Иерусалиме, нет ни одного упоминания об этом здании, только несколько снимков. Доктор Адина Меир-Мерил из тель-авивского университета, которая много лет посвятила исследованию творчества Александра Леви, нашла в его личном архиве снимки и чертежи «Пагоды», подписанные самим архитектором, с указанием даты и места строительства этого необычного дома.  Тем самым она доказала авторство Леви. 

1. Дом «Мангал» на площади Маген Давид (у входа на рынок Кармель). В этом доме находилось одно из первых тель-авивских кафе Мордехая Извицкого.  Кафе это долгое время считалось законодателем вкуса в области кондитерских изделий, а господин Извицкий был первым тель-авивским бизнесменом, прибегнувшим к широкой рекламе. Его супруга специально оставляла на субботу на столиках кафе субботнюю еду для малоимущих.  На верхних этажах этого здания располагалась первая в городе школа изучения иностранных языков – «Берлиц».  В последующие годы одним из партнеров Извицкого стал господин Капульский, до того, пока не открыл рядом свою первую кондитерскую. В 1935 году Иегуда Мегидович выполнил ремонт этого здания, по ходу которого был изменен внешний облик.
2. Гостиница «Маргалит» — улица Авраам Кук 5 (бывшая Морская улица). После реконструкции этой гостиницы она осталась без… туалетов.  И только Александр Леви взялся за этот проект, один из тех, о которых потом не вспоминают и не рассказывают.

1926 

• Синагога «Бейт Шломо» на улице Ха-Ковшим 28 угол Йона Ханави. Это здание было построено по заказу госпожи Леи Голдберг в память о ее муже Шломо. Лея репатриировалась из Сингапура вместе со своей сестрой, и жила в доме 15 по улице Бялик. В годы отсутствия телевидения и журналов тель-авивская молодежь часто собиралась на крыльце ее дома, чтобы послушать рассказы о далеком Сингапуре, Гонконге, Шанхае и других экзотических местах, где Лея успела побывать в своей жизни.
• Здание газеты «Хаарец» на улице Монтифиори 27
• Вилла на улице Бялик 17. 
• Вилла Борохов на улице Бялик 18
• Дом доктора Ригера –улице Бялик 24
• Дом на улице Черняховски 19 Б

В списке перечислены только здания, построенные в Тель-Авиве. Кроме того, Александр Леви сотрудничал с Питером Гедесом, и проектировал дороги в районе Тель-Авива. Я знаю, что указал далеко не все проекты этого незаслуженно забытого архитектора, и буду очень рад если кто-то поможет мне восстановить все этапы его творчества.

Список домов в Тель-Авиве, в которых проживал Александр Леви:

Гостиница «Белла Виста»

улица Грузенберг 29

улица Лилиенблюм 3

улица Алленби 43

бульвар Ротшильд 10

бульвар Ротшильд 21

бульвар Ротшильд 11